В статье исследуются бытовые конфликты во Французской слободе Петербурга – ссоры, драки, выяснения отношений с оскорблениями, возникавшие среди иноземных художников и ремесленников, населявших слободу при Петре I. Теоретической основой исследования выступают классические инструменты социологии и культурной антропологии, а именно концепция социальных полей и теория «социального конструирования». На архивных источниках и различных опубликованных материалах автор решает вопросы о причинах столкновений, условиях их протекания, отличиях бытовых ссор у французов от аналогичных инцидентов, распространенных среди русских горожан. Выяснено, что в конфликтах французские мастера в первую очередь отстаивали свое личное достоинство, транслируя западноевропейские представления о чести. Их высокая самооценка порождала ссоры, которые обычно происходили в процессе совместного проведения досуга. При этом отмечено, что французские мастера не только бранились, но и прибегали к иронии, которая в качестве инструмента социальной конкуренции была почти неизвестна в России. Важнейшим фактором агрессивного поведения признаны противоречия между амбициями мастеров, их социальными ожиданиями, с одной стороны, и социальной реальностью Петербурга, как ее французы себе представляли, с другой.

В статье речь идет об историко-культурологическом аспекте формирования религиозно-политических нарративов декабристов: от устава Союза благоденствия до «Православного катехизиса» С.И. Муравьева-Апостола. Характеризуется политико-религиозная ситуация в России 1810 – начала 1820-х гг., время деятельности Библейского общества и Министерства духовных дел и народного просвещения. Отмечается, что поиски «универсального христианства», характерные для этой эпохи, нашли свое воплощение в уставе Союза, ставившего целью помощь «правительству».
При характеристике поздних программных документов декабристов отмечается, что они составлялись в ту эпоху, когда идея такого рода помощи ушла в прошлое и декабристы стали готовить военную революцию. Соответственно, отсылки к религии в их поздних документах играют прежде всего служебную роль, являясь лишь удобной оболочкой для выражения политических идей.

Статья посвящена анализу стихотворения М.Ю. Лермонтова «Поэт» («Отделкой золотой блистает мой кинжал…»). Традиционная советская интерпретация здесь ставится под сомнение, поскольку «продекабристская» рецепция этого произведения ныне выглядит как минимум односторонней. В период написания стихотворения Лермонтов расходится во взглядах с декабристами, и все большую значимость приобретает его радикальный индивидуализм. Мощь и агрессивность кинжала из первой части стихотворения имеет прямое отношение к стремлению поэта, героя второй части, к власти над окружающими. Образ поэта-пророка в этом стихотворении тесно связан и с лирическим героем стихотворения Лермонтова «Пророк», и с образом лермонтовского Демона, также несущим в себе пророческое начало. Такое сближение вызвано тем, что пророк для Лермонтова – это прежде всего индивидуалист, «пророк самого себя», стремящийся к власти. Он может получать какие-то дары от Бога, но для самого пророка это малосущественно, как малосущественно и для «Мцыри», получившего от Бога способность воспринимать думы «темных скал». При этом и лермонтовский пророк (в любой из своих инкарнаций), и Мцыри воспринимают полученное лишь как привилегию, возвышающую их над другими людьми. Также в статье присутствует полемика с Б.М. Эйхенбаумом и анализируются «сплавы» слов в поэзии Лермонтова.

Особую группу источников о Русско-японской войне 1904–1905 гг. представляют так называемые «дешевые книжки для народа», массово издаваемые «на злобу дня» и жанрово разнообразные. Появление подобного рода изданий было вызвано резко возросшим интересом российской публики ко всему, что связано с Японией и Дальним Востоком. «Дешевые книжки» представляют весь российский политический спектр начала ХХ века – от крайне правых, черносотенных группировок,
до откровенно марксистских работ. Часто подчеркивалось, что часть прибыли, либо вся выручка от издания направляется на «усиление российского флота», «в кассу Красного Креста», «в помощь больным и раненым воинам», «в пользу детей-сирот» и т. д. Авторы и издатели таким образом выражали свои патриотические чувства, стремились помочь своей стране в борьбе с дальневосточным врагом.

В статье анализируется советская политическая терминология 1920-х гг. В это время Л.Д. Троцкий и «левая оппозиция» вела борьбу с партийным руководством, которое возглавлял И.В. Сталин. Конкретная политическая ситуация потребовала от оппозиционеров интеллектуального осмысления проблемы аппаратной формы борьбы, с которой марксистская теория ранее не сталкивалась. Троцкий использовал для новой теории ряд новых политических терминов. В частности, термины «комбинация», «комбинаторство», «комбинатор», обозначавшие тех, кто борется не за классовые интересы, а за аппаратную власть. Также в статье ставится вопрос о связи этих терминов с «великим комбинатором» – протагонистом романов И.А. Ильфа и Е.П. Петрова. 

В статье исследуется партийная чистка в декабре 1929 г. в главном советском учреждении, проводившем политику нэпа – в наркомате финансов СССР. Анализ архивных материалов показывает, что основной мотив партийной «чистки» сводился к тому, чтобы убрать всех тех работников, которые в той или иной степени были причастны к осуществлению новой экономической политики, убрать путем обвинений в разного рода «колебаниях», которые рассматривались максимально расширительно – от «правого уклона» до семейных дрязг. На смену Уставу партии приходит критерий, сущность которого заключается в обезличивании всего человеческого, в стремлении искоренить любое «колебание» коммуниста как проявление личного начала. Эта чистка – первый и самый важный этап в создании тоталитарной системы власти

Представлен опыт биографической реконструкции жизни художника на примере его картины «В.И. Ленин в Смольном», написанной в 1930 г. И.И. Бродским (1884–1939), и его творчество показано на фоне идеологической ломки изобразительного искусства и личного успеха художника. Дневники П.Н. Филонова (1883–1941) помогают при этом увидеть И.И. Бродского в необычной перспективе не только как основоположника целого направления так называемого социалистического реализма в изобразительном искусстве Советского Союза, но и как человека со своими мыслями и чувствами. Бродский сумел пройти удивительную трансформацию академического художника дореволюционного времени к корифею советского искусства. В этом сказался талант человека и художника, сумевшего уловить веления времени и ответить на них актуальным искусством как до, так и после Русской революции, оставшись в то же время признанным академическим мастером мирового уровня, полотна которого могут быть вполне поставлены в один ряд с работами кисти Диего Веласкеса, Алексея Антропова или Жака-Луи Давида. На примере его ранее неизвестной работы (вариант картины «В.И. Ленин в Смольном) открылась неизвестная до сегодняшнего дня, противоречивая и экспериментальная сторона его творчества.

В статье рассматривается последнее публичное выступление Андрея Белого – творческий вечер, организованный 11 февраля 1933 г. в Политехническом музее Москвы. Свидетельства очевидцев и обзор вечера, опубликованный в газете «Вечерняя Москва», позволяют реконструировать атмосферу мероприятия. Программа вечера, составленная Белым для утверждения тезисов его выступления органами политического контроля, показывает, что писатель старался, с одной стороны, представить себя как настоящего советского писателя, с энтузиазмом выполняющего поставленные коммунистической партией задачи, а с другой – сохранить верность себе, отстоять право на свободу творчества вообще и прежде всего – на свободу творческого эксперимента. Сервильная по форме Программа прикрывала стремление Белого рассказать об особенностях своего нового романа «Маски». 

Статья представляет обнаруженный в фонде «Мосфильма» (РГАЛИ) неизвестный сценарий Ю.П. Казакова «Манька» (1959), версию известного рассказа, – первый опыт писателя в жанре сценария и, видимо, один из немногих у Казакова полностью самостоятельных сценариев. Наблюдения над стилем сценария, отличным от стиля одноименного рассказа (в сценарии находим обилие тропов, большее количество описаний разного рода, иной ритм) позволяют прийти к выводу, что форма сценария, видимо, воспринималась тогда молодым автором как особая художественная возможность, альтернатива рассказу.
Известно, что «Мосфильм» потребовал от Казакова внести в сценарий изменения и в итоге все-таки отказался от съемок фильма; в статье приводится текст официального письма Казакову, где ясно указываются причины отклонения сценария: изображение любви как «чисто биологического процесса». В статье показано, что именно в сценарии могло восприниматься как выходящее за рамки возможного в советском кинематографе.

Статья посвящена вопросу статуса советских военных и гражданских советников и специалистов, выполнявших интернациональный долг в Африке в 70–80-х годах XX в. Особенное внимание уделяется нюансам статуса советских «прогрессоров» в советском обществе, советской политической структуре, социально-культурному и идеологическому обоснованию особенностей советского «прогрессорства».