В статье представлен опросник, посвященный советским иконам – фолежным (фольговым) иконам-киоткам, кустарно изготовлявшимся в советские годы. Опросник предваряет вступление с краткой характеристикой социального и материально-технологического аспектов промысла советской иконы как уникального явления религиозной жизни эпохи СССР. Даются отсылки к существующим исследованиям по данному вопросу. Публикуемая методика дает основу для проведения интервью, посвященного советской иконе в любом регионе. Опросник состоит из четырех смысловых блоков: 1) названия, морфология, типы фолежных икон; 2) создатели фолежных икон; 3) фолежные иконы в советские годы; 4) фолежные иконы в постсоветскую эпоху. Кроме того, опросник дает базу для сбора информации о современных модераторах, распоряжающихся советскими иконами, и семиотических идеологиях, которые определяют их оценки и действия. Предложенная последовательность вопросов отражает желательный ход беседы и учитывает логические переходы и связки между темами. Статья рекомендуется в качестве практического руководства для экспедиционных работ и исследования локальных традиций советских икон в разных регионах России, а также других стран постсоветского круга, где в эпоху СССР поддерживались православные традиции.

Статья посвящена интернет-проповеди, важному и динамично развивающемуся жанру современной православной традиции. В работе раскрываются особенности диалогичности как сущностного признака православной проповеди. Обосновывается, что внешняя диалогичность является одним из типов диалогичности этого жанра религиозного стиля и актуализирует адресацию высказывания. Специфика внешней диалогичности интернет-проповедей исследуется на материале видеоблога «Batushka ответит». Устанавливаются языковые средства, с помощью которых реализуется направленность интернет-проповеди на адресата. Продемонстрировано, что, наряду с последовательным воспроизведением конститутивных для жанра языковых маркеров внешней диалогичности, возможна модификация отдельных средств, в частности обращений и приветствий, а также привлечение новых способов диалогизации. Обосновано, что употребление в интернет-проповеди классических средств внешней диалогичности позволяет обозначить наличие второго участника коммуникации, простимулировать активное восприятие информации, передать свойственное жанру сосуществование иерархии и симметрии во взаимоотношениях адресанта и адресата. Выявлено, что использование новых приемов организации диалога священника с его аудиторией ослабляет семантику побуждения, нивелирует привычный для этого жанра торжественно-приподнятый регистр общения, интимизирует языковое пространство религиозного общения и снижает его стилистический ярус.

Антифонт являлся крупной фигурой афинской общественной жизни и общественной мысли второй половины V в. до н. э. В статье ставится вопрос: изменялись ли с течением времени его взгляды в этической и особенно политической сфере? В конце своей карьеры Антифонт выступал как решительный противник демократии, а в 411 г. до н. э. он, как известно, стал одним из лидеров олигархического переворота в Афинах и установившегося в его результате режима Четырехсот (за что и был казнен после свержения этого правительства). Автор исходит из следующей хронологии сочинений Антифонта: «Тетралогии» и «Об истине» – 440-е гг. до н. э., «О согласии» – 430-е или 420-е гг. до н. э., судебные речи – 410-е гг. до н. э. Делается вывод о том, что хотя в области этики Антифонт в раннем трактате «Об истине» высказал весьма нетрадиционные, даже эпатирующие своим цинизмом взгляды, в позднейших сочинениях он придерживался более консервативных воззрений. Что же касается его политической позиции, то по-настоящему демократической она никогда не была. Антифонт был и оставался противником демократии и сторонником олигархии, возможно, постепенно превращаясь из более умеренного олигарха в более радикального.

На протяжении XIV–XV вв. французские интеллектуалы активно использовали образ политического тела в своих произведениях – в «зерцалах для правителей», проповедях, балладах и первых политических трактатах. В этом ключе подвергались переосмыслению как античные примеры построения подобных моделей, так и средневековые произведения. Метафора политического тела стала постоянным лейтмотивом «зерцал для правителей» XIV в., которые при помощи этого тропа старались объяснить сложную социальную структуру и отрефлексировать абстрактную природу государства. Если в них политическое тело часто выступало идеалом, образцом правильного государственного устройства, то антиподом становился образ больного или монструозного тела. К этому образу обращается в своих балладах Эсташ Дешан, используя его, чтобы продемонстрировать плачевное состояние Французского королевства, одолеваемого междоусобными распрями и войной с Англией. Метафора политического тела получала разнообразные истолкования: оно выступало концептом, призванным консолидировать вокруг фигуры монарха враждующие социальные группы и политические фракции, но в то же время могло быть аргументом в критике коррумпированности приближенных правителя. Столь разные стратегии интерпретации этого сложного образа заставляют обратить на него внимание, проанализировать генезис и развитие метафорических описаний государства.

Статья посвящена истории формирования местного культа Жанны д’Арк в ее родной деревне Домреми (Лотарингия). В современной историографии под «местным культом» обычно подразумевают почитание Жанны д’Арк в Орлеане, жители которого уже со второй половины XV в. воспринимали девушку не только как спасительницу их города от английской осады 1428–1429 гг., но и как святую. Однако без особого внимания историков оставалось другое важнейшее место почитания Девы – ее родная деревня Домреми в Лотарингии. На материале письменных и визуальных источников автор анализирует особенности почитания героини Столетней войны в Новое время и выделяет два основных периода формирования специфического «места памяти» в Домреми – эпоху Реставрации монархии в начале XIX в. и годы, последовавшие за Франко-прусской войной. Автор приходит к выводу, что главным отличием местного культа явилась его светская направленность. В отличие от Орлеана, где уже в XV в. почитание Жанны д’Арк носило сугубо религиозный характер, «конструирование» культа в Домреми изначально стало делом рук государства, начиная с короля Людовика XVIII и заканчивая местным муниципалитетом. Данное различие особенно ярко проявилось в период так называемого спора двух Франций – республиканской и монархической.

Статья посвящена визуальному сюжету, отразившему апокрифическую легенду о похоронах Авеля. В его основе – мифологический мотив о птице, научившей людей хоронить мертвецов в земле. Он известен в еврейской и мусульманской литературе в разных вариантах и распространен в Передней Азии, Малой Азии, на Кавказе; вариации зафиксированы в Арктике. Рассказ о птице, которая закопала другую птицу и научила Адама и Еву, что делать с телами умерших, перешел в христианскую литературу из еврейской и появлялся в разных сочинениях. Он вошел в популярную на Руси Толковую палею, где говорилось, что тело Авеля оставалось нетленным 30 лет, пока к Адаму и Еве не прилетели две посланные Богом горлицы – одна умерла, а вторая выкопала ямку и похоронила ее. Этот сюжет – от убийства Авеля до его похорон, с участием двух птиц – иногда изображали в иконописи XVII в., в том числе на дьяконских дверях русских иконостасов. Автор рассматривает двери в жертвенник второй половины XVII в. из собрания Переславль-Залесского музея-заповедника, где птицы не изображены, но сюжет представлен тремя отдельными сценами.

Статья посвящена анализу визуальных, музыкальных и текстовых аспектов актуальной научной проблемы – концепта интермедиальной интертекстуальности – на примере двух гравюр, созданных в технике меццо-тинто по автопортрету выдающегося барочного портретиста богемского происхождения Иоганна Купецкого с его сыном Кристофом, и по посмертному портрету Кристофа. Первая гравюра создана нюрнбергским гравером Бернхардом Фогелем, вторая – им же или его учеником Валентином Даниэлем Прайслером. Помимо изображений эти листы содержат стихотворные подписи, цитаты, а также нотные записи. На прижизненном портрете музыкальный текст удалось идентифицировать как инципит арии из барочной оперы Райнхарда Кайзера и благодаря ему выяснить контекст цитаты из «Фиваиды» Стация, приведенной на гравюре и связанный с переживанием супружеской измены. В посмертном портрете Кристофа, принимающего из Manus Dei свиток с изображением эмблемы «Τετέλεσται», девиз несет евангельские коннотации – исполнения приговора и завершения земного пути. Изображение сирены на эмблеме соответствует образу персонификации Вечности в «Иконологии» Чезаре Рипа, однако в нюрнбергском меццо-тинто сирена в правой руке держит не шар, а циркуль, не полностью очерчивающий окружность – мотив, связанный с персонификацией Совершенства. Эмблема на меццо-тинто иллюстрирует синкретический образ обретаемого в вечности совершенства.

После нарративного поворота и размывания границ нарратологии, а также смены научной парадигмы с классической, основанной на идеях формализма и структурализма, на постклассическую, тесно связанную с междисциплинарностью, вопросы терминологии и методологии стали важной частью дискуссий, в том числе, внутри visual studies. Этот важный сдвиг определил не только научную оптику и проблематику новых исследований, но и теоретические установки. Понятие «визуальный нарратив» появилось на стыке интереса к сфере визуального и повествовательного, и его в полной мере можно назвать результатом развития междисциплинарности. В западноевропейской литературе используются два основных термина, связывающих повествование со сферой образов, – это пикторальный и визуальный нарратив. И тот и другой относятся к постклассическому периоду развития нарратологии. В статье рассмотрены ключевые концепции и наиболее значимые авторы (В. Шмид, И.В. Тюпа, В. Кемп, М. Баль, В. Штайнер, В. Вольф и др.), в работах которых затронуты вопросы самой возможности существования визуального повествования в изобразительном искусстве, его наиболее значимых характеристик, границ между текстом и образом, и соответственно представлены попытки определить сущность и границы визуального нарратива.