Среди исследователей японской литературы возникает немало споров о том, возможно ли включить повествования жанра гун ки-моногатари в ряд других эпических произведений, однако по сложившейся традиции эти повествования, в том числе и «Сказание о Ёсицунэ» (XV в.), все-таки относят к произведениям литературы, забывая об их фольклорной природе. В настоящей статье на примере анализа структуры «Сказания о Ёсицунэ» и ключевых эпизодов биографии главных персонажей мы, во-первых, покажем, что не только наличие «эпического ядра» сближает данное произведение с эпосом, но и другие отдельные мотивы и тематические блоки. Во-вторых, несмотря на предположения некоторых исследователей о том, что происходил определенный отбор легенд для создания более реальных образов, в сущности, предпосылок для этого в тот период в японской культуре не существовало, - видимо, каким-то образом произошло структурирование устных легенд о Ёсицунэ в соответствии с эпической композицией. Таким образом, мы видим, что, несмотря на отсутствие эпоса как жанровой традиции, эту нагрузку может принять на себя жанр гунки-моногатари , порождая композиционно и тематически близкое к эпосу повествование.

В статье рассматриваются элементы славянского мифологического текста, в которых осуществляется функция толкования событий или явлений в мифологическом ключе. В фокусе исследования - фигура субъекта-интерпретатора, характер и способы его презентации в тексте, соотношение с функциями субъекта повествования. Несмотря на частотность и значимость в устной народной культуре текстовых элементов, в которых эксплицируется традиционная культурная информация, составляющая область народной герменевтики, они не стали предметом отдельного изучения ни в фольклористике, ни в лингвистике. Вопрос о субъекте толкований в текстах восточнославянской мифологической прозы не ставился никем из исследователей. Применение нарратологического подхода к материалу позволило установить детерминированность черт фигуры рассказчика-интерпретатора в устных мифологических рассказах особенностями коммуникативной ситуации бытования текста. В частности, функционирование мифологического текста в рамках актуального разговорно-речевого дискурса обусловило доминирующую роль рассказчика в качестве субъекта интерпретаций. В статье выявлена корреляция между формами толкований (эксплицитной и имплицитной) и позицией рассказчика - степенью его близости к событию текста; описаны способы непрямого (имплицитного) толкования мифологической ситуации в тексте, связанные с прагматикой жанра.

В статье анализируется отношение причитальщиц к исполняемым ими плачам. В других работах автора причитания изучаются как обрядовый фольклорный текст, положенный на мотив, имитирующий физиологический плач. Тексты состоят из фольклорных формул, их функция - установление коммуникации с мертвыми. Причитание исполняется специальными женщинами на похоронах и поминках. В этой статье рассматривается эмное (существующее внутри культуры) отношение исполнительниц причитаний к вопросу об импровизации. На материале интервью и комментариев, которые появляются в процессе записей причитаний, доказывается, что представление о причитании как выражении горя - часть эмного представления причитальщиц. Тексты быличек и устных рассказов конструируют разные два типа причитальщиц - профессиональную плакальщицу за плату и горюющую родственницу, спонтанно начинающую причитать на похоронах близких, при этом протагонистом становится вторая. Рассказы об обучении причету также работают на эту идею. Несмотря на существовавшие практики подготовки и обучению причитанию, есть необходимость поддерживать иллюзию спонтанности и личной эмоциональной вовлеченности. Таким образом, этное (внешнее) представление о причитальщице как об обрядовом специалисте, ставшее результатом долгого и тщательного анализа текстов и практик, противоречит не только «романтическому» взгляду на мир первых собирателей фольклора, но и представлению, существующему внутри культуры.

Статья посвящена рассмотрению речевого поведения жителей современного города в коммуникативном пространстве похоронно-поминального ритуала. В рамках статьи будет осуществлен анализ интервью авторов некрологов с точки зрения их включенности в социальное взаимодействие по поводу смерти какого-либо известного человека.

В статье будут даны ответы на вопросы относительно коммуникативной ситуации, в которой люди пользуются жанром некролога: кто и при каких обстоятельствах пишет некролог, какой при этом возникает образ предполагаемого адресата, какие установки и императивы стоят за конкретным высказыванием, какое коммуникативное намерение существует у автора, как некролог меняет социальную реальность.

В работе также ставится вопрос о профессиональном и личном подходе к написанию некролога, о контексте, который влияет на стиль высказывания, о невозможности выражения истинных целей и переживаний автора высказывания. Помимо этого, написание некролога рассматривается как часть особого типа скорби, осуществляемого через создание биографических текстов о покойном и вписывании фактов жизни покойного в индивидуальную судьбу автора некролога.

Статья посвящена проблеме разработки указателей для текстов детского «страшного» повествовательного фольклора, особенно актуальной в связи с возрастающим в последние годы интересом со стороны неисследователей к его материалам, регулярно публикуемым в Интернете. Наличие как универсального, так и законченного строго выверенного указателя хотя бы для одного из жанров детского «страшного» повествовательного фольклора помогло бы как при работе непосредственно с материалами устной традиции, так и в перспективе при работе с текстами, размещенными в сети. С учетом трудов предшественников мы спроектировали собственную модель универсального указателя, описание и макет которой представлены в данной статье.

В статье ставится вопрос о границах применимости статистики для определения типа системы стихосложения в традициях, для которых это к настоящему моменту не сделано. На примере тонганских плачей показывается, что даже в случае, если исследователь имеет дело с достаточно однородным жанром, различия между индивидуальными текстами бывают крайне значительными: существуют как тексты практически строго силлабические, так и значительно более «расшатанные», что не позволяет делать окончательных выводов об устройстве тонганского стихосложения. Автор показывает также, что критерии, основанные на подсчете количества строк, строго укладывающихся в определенный метр, могут в силу большей разработанности терминологии для силлабо-тоники относить нестрого тонические или нестрого силлабические традиции в эту категорию.

В современной ситуации фольклорный текст становится «разменной монетой» множества групп. При этом происходит постоянное изменение жанра. С одной стороны, тексты адаптируются под изменяющиеся потребности сообщества. С другой стороны, инновационные элементы могут заменяться в них традиционными, следуя определенной модели. В статье рассматривается, как тексты фольклорного жанра «святых писем» изменялись в контексте вернакулярной религиозности советского периода.

Статья посвящена микроэтнографическому исследованию практики празднования Нового года в Крыму. В некоторых семьях до 2014 г. существовала традиция встречать Новый год дважды: по московскому и киевскому времени, не описанная ранее в академической литературе. Помимо описания практики «двойного» празднования в статье предпринимается попытка рассмотреть разные смыслы, которыми наделяют оба Новых года жители одной семьи. Для этого автор обращается к конструктивистским теориям наций (Б. Андерсон, Э. Хобсбаум), а также к методологии онтологического поворота (А. Мол, Дж. Ло). Работа представляет собой кейс-стади и строится на глубинных интервью с членами одной семьи.

В статье выявлены основные черты, характеризующие идеальное общество прошлого, с точки зрения одного из известнейших современных российских неоязыческих публицистов - Льва Рудольфовича Прозорова. Исследование нарративов данного автора позволяет сформулировать целостную картину древнеславянского общества, выступающую в его мировоззрении в виде своеобразного «золотого века». Особое место в творчестве Прозорова занимает конструирование образов прошлого на основании фольклорных источников: былин, сказок, духовных стихов, пословиц и поговорок. Именно с их помощью он описывает свою социальную утопию, одновременно добавляя своим историческим взглядам большую весомость, по сравнению с некоторыми другими неоязыческими авторами. Тем не менее автор статьи приходит к выводу, что аргументация Л.Р. Прозорова нередко входит в противоречие с используемым фольклорным материалом, а конечная картина прошлого в его работах вдохновлена современным традиционалистским дискурсом и отчасти пересекается с концепцией «ур-фашизма» У. Эко.

В статье предпринимается попытка провести типологический анализ представлений о планетниках в Карпатском ареале конца XIX - начала XX в. Опираясь на данные собраний полевого материала членов Научного общества им. Т. Шевченко, автор рассматривает былички о планетниках как реализацию сюжета о борьбе двух сторон, где планетник может выступать либо как защитник от градовых туч, либо, напротив, как навлекающее ненастье существо (в противоположность безличной, никак не демонологизируемой стихии), либо в обеих ролях сразу - в зависимости от того, к какому классу персонажей он относится типологически. Отмечая своеобразие карпатского материала по сравнению со смежной польской и южнославянскими традициями, автор проводит типологическую классификацию представленных в полевых материалах начала века персонажей-планетников (рядовые члены сообщества, прибегающие к общеизвестным апотропеическим средствам; магические специалисты; собственно демонологические персонажи) и приходит к выводу о возможном происхождении типологических вариантов планетника не от одного исходного инварианта, а, может быть, напротив, результатом сближения инвариантов, изначально различных и типологически, и диалектологически. Именно дальнейший диалектологический анализ карпатского материала ставится автором во главу угла дальнейших исследований.

Статья посвящена исследованию культа святых в исламе на примере отдельного мазара¹ в соответствии с теорией П. Бурдьё, что позволяет преодолеть разрыв между объективистским и субъективистским подходами в исследовании культа святых. В статье описаны ключевые социальные позиции агентов поля культа и определена степень их вовлеченности в производство и воспроизводство практик культа. На примере историй реальных людей показан происходящий в настоящее время процесс превращения поля религии в аппарат поля власти. Географические названия и имена действующих лиц в этических целях будут опущены, тем более что сюжет, где присутствует борьба за монополию на легитимное осуществление религиозной власти, весьма типичен для разных исторических эпох. Мы назовем наших героев согласно занимаемой позиции в структуре культа одного известного Святого: Имам, Фолбин, Ших, Внук Шиха, Мулла, Девона. Место действия - кишлак (сельский населенный пункт) Кишлак.

В статье предпринимается попытка рассмотреть корейский шаманский ритуал Чхильморидан Ёндын Кут в контексте традиционной корейской философии. На материале оригинальных источников автором предпринята попытка историко-философского анализа корейского шаманизма как части древней религии корейцев, сочетающей в себе общие шаманские воззрения с конфуцианскими, буддийскими и даосскими понятиями. Согласно современным представлениям корейцев, в современной Республике Корея шаманизм превратился в один из национальных брендов, его продвижение на внутренние и внешние рынки стало одной из государственных задач Республики Корея; были инициированы программы по сохранению и популяризации культурного наследия, среди которых важное место занимает шаманизм. Настоящая статья посвящена, прежде всего, корейскому шаманскому ритуалу в честь духов ветра, дождя и моря - Чхильморидан Ёндын Кут (Jeju Chilmeoridang Yeongdeung gut). В 2009 г. ритуал был включен в список нематериальных объектов всемирного культурного наследия ЮНЕСКО. Сегодня ритуал исполняется приглашенными шаманами с материка на другом диалекте и не несет сакрального значения в глазах местных жителей. В результате шаманизм становится элементом, ориентированным на туристический бизнес. Автор пытается выявить, что стало причиной десакрализации ритуала, и приходит к выводу, что практика сохранения культурного наследия оборачивается его нивелировкой, когда форма начинает доминировать над содержанием, а ритуал становится перформансом.