Статья призвана убедить читателя в том, что научная и учебная дисциплина, именуемая в отечественной академической традиции лингвокультурологией, может развиваться более успешно в контексте не только лингвистического, но и собственно культурологического знания, ориентируясь на соответствующие теоретические и методологические установки и используя понятия, термины и исследовательские приемы, разработанные в науках о культуре.

Автор ставит перед собой задачу рассмотреть то, какую роль выполняет понятие «нация» в осмыслении исторического и социально-политического опыта современной Германии. Опираясь на методологию такой исследовательской программы, как историческая семантика и история понятий, удается рассмотреть то, каким образом базовое для социально-политического опыта понятие «нация», эксплицитно или имплицитно, является условием для существования магистральных социально-политических дискуссий. Для изучения того, каким образом это понятие ресемантизируется в социально-гуманитарном знании, понятие «нация» помещается в контекст четырех важных для социально-политического и исторического опыта современной Германии тем: объединение Германии; глобализация; Европейский cоюз; иммиграция. Такая перспектива позволяет обнаружить не только новые смыслы, которые приобретает понятие «нация», но и его важную связующую роль. Благодаря понятию «нация» удается обнаружить целый ряд теоретических связей между выбранными и, на первый взгляд, никак не связанными темами.

В статье дается краткий обзор и анализ основных существующих в литературе мнений насчет происхождения и содержания Спаса в Силах: одной их самых загадочных русских иконографий. Появившись около полутысячелетия тому назад, она до сих пор не расшифрована и вызывает к жизни самые разнообразные интерпретации. Приведены результаты проверки гипотезы о тексте первой главы Книги пророка Иезекииля и о толковании на нее Римского папы Григория Двоеслова как основных источниках иконографии; уточнен вопрос о времени введения чтений из первой главы Иезекииля в русское богослужение и вероятности возникновения иконографии в связи с их появлением. Кроме того, даются результаты анализа положения о тексте литургии как источнике как самой иконографии, так и состава русского ростового деисусного чина, содержавшего иконы Спаса в Силах. Также рассмотрены два имеющихся в литературе предположения о названии иконографии; авторы их предлагали считать его источником слова Псалмов 23 или 150. Наконец, в статье приведены случаи употребления в русских источниках эпитета «в Силах» применительно к различным иконным изображениям и предлагается новый взгляд на иконографию Спаса в Силах и ее источники.

Статья посвящена анализу и осмыслению появления новой символики власти в трудах философов русского зарубежья после Октябрьской революции. В период с 1917 по 1929 г. происходила смена парадигм и переход от дореволюционного сознания к революционному. Находясь за рубежом, они могли не только открыто говорить о новом мире, но и стремились сохранить культурное наследие России. В своих работах они не только описывают те события, которые происходили в период с 1917 по 1929 г., но и то, какие последствия имели революционные итоги для России. Вступая в полемику с властью, философы русского зарубежья стремились изобличить истинные мотивы внедрения официальной и неофициальной символики: как происходило становление символов послереволюционной культуры, отражающих интересы и ценности новой идеологии, и механизма прочтения и истолкования (властью и философами русского зарубежья) одних и тех же символов. Приход новой власти ознаменовал изменения не только в визуальной и символической культуре, новый поворот в осознании себя в культуре XX в., но и строительство нового мира.

Научно-популярный фильм рассматривается как одна из разновидностей продуктов массовой и медийной культуры и, соответственно, как источник информации для большой зрительской аудитории, как транслятор определенных естественнонаучных знаний, мировоззренческих и методологических установок своих производителей. Автор исследует репрезентации научных энергетических представлений на конкретном примере. Представлен фильм Гари Джонстоуна «Великая идея Эйнштейна» («E=mc² / Einstein’s Big Idea», ВВС, 2005). Рассмотрены границы возможностей в популяризации сложных физических понятий, удовлетворения требования научности для работ, рассчитанных на массовую аудиторию. Помимо содержания, связанного с физическим знанием, автор анализирует ключевые концепты и способы подачи методологических знаний и биографического материала. Особо обращается внимание на состав репрезентаций социально значимых идей и актуальных повседневных практик в контенте.

В статье ставится вопрос о способе представления популярной музыки как формы коллективной памяти. В качестве источника исследуется кинофильм «Роджер Уотерс: Стена» с точки зрения заданных в нем режимов восприятия. В фильме соединяются два типа нарратива: наряду с кадрами концертного события, показывается также реальное свидетельство, связанное с личным опытом и биографией музыканта. Для понимания кино и концертного события недостаточно поверхностного взгляда, но также требуется и читательское видение, позволяющее интерпретировать их с различных ракурсов, включая исторический, философский и политический контексты. Смысл кино и концерта остается нераскрытым перед зрителем, если не рассматривать его через призму таких текстов, как «Истоки тоталитаризма» Х. Арендт или романа-антиутопии «1984» Д. Оруэлла. Важным звеном в культурной коммуникации оказывается не столько индивидуальный опыт автора фильма, сколько обращение к коллективной памяти. Концерт как способ работы с коллективной памятью в данном случае является одним из заданных режимов видения, как альтернативный взгляд на послевоенное время, близкий к опыту покаяния, или к преодолению таких качеств, которые связаны с имперским самосознанием.

Данная статья посвящена исследованию современных видеоигровых практик (idle games, achievement spam games, playbour), развившихся преимущественно в сегменте условно-бесплатных видеоигр. В течение последних нескольких лет развитие видеоигровой индустрии способствовало расширению границ таких понятий, как «видеоигра», «видеоигровая практика», вплоть до включения в их число объектов, на первый взгляд противоречащих традиционным представлениям о том, что есть игра. Яркими примерами здесь выступают видеоигры, «играющие сами в себя» и не нуждающиеся в активных действиях со стороны пользователя (idle games), а также видеоигры, осознанно ставящие перед пользователем безынтересные и трудоемкие задания с целью убедить его вносить дополнительную плату за то, чтобы игра выполнила их вместо него (fee-to-pay games, playbour).
Чтобы дать объяснение этим феноменам, исследователи видеоигр обратились к концепции интерпассивности, разработанной Р. Пфаллером и С. Жижеком. Предложив рассматривать делегирование пассивности Другому (претерпевать нечто посредством Другого) наряду с делегированием активности (делать что-то посредством Другого) в качестве взаимодополняющих способов утверждения субъективности, Пфаллер и Жижек заложили основы языка описания для целого ряда практик, порожденных цифровой эпохой. Применив данную концепцию в своем анализе idlegames, С. Физек доказала ее применимость в рамках гуманитарных исследований видеоигр. Опираясь на работы Физек, в данной статье мы сделаем попытку применить концепцию интерпассивности для объяснения других современных видеоигровых практик.

Статья посвящена теме идентичности как неотъемлемой части проблематики «новых» социальных движений. Идентичность понимается в ее «слабой» версии – как формирующаяся в результате произвольного выбора символической системы (ценностей, убеждений, верований), разделяемых индивидом с группой. Участие в новых социальных движениях, таким образом, позволяет индивиду представлять себя как носителя этих ценностей и смыслов, не только отстаивая свои интересы, но и создавая образ своего «Я». Интерактивность новых медиа позволяет участникам движения интерпретировать, перерабатывать, присваивать культурные значения, связанные с движением, выстраивая на их основе новые социальные практики. Среди символических параметров движения можно назвать идеологию, образ группы (кто «мы»), степень агрессивности движения, степень вовлеченности и мотивацию участников. Среди источников – вербальные (манифесты, высказывания лидеров и рядовых участников) и визуальные (символика движения, фото- и видеоматериалы, демотиваторы, мемы, эмодзи и т. д.). При анализе в фокус внимания попадают заявленные цели, ценности, принципы действия; риторические характеристики текстов и эстетические – визуальных материалов; соотношение рациональных, эмоциональных, моральных категорий в дискуссиях.
В статье на примере двух движений выявляются механизмы представления и освоения связанных с социальным движением значений (идеологии и образа «мы»). Делаются выводы о связи между типологическими характеристиками движения и способами его репрезентации, о гомологии вербальных и визуальных средств, о значимости не только содержания, но и образа движения для самоидентификации его участников.

В статье предпринимается попытка определения состояния научной дискуссии вокруг феномена парадокса приватности, ставшим предметом интереса многих исследователей Интернета. Изучая различные практики пользователей Интернета, исследователи обратили внимание на существование определенного разрыва между обеспокоенностью проблемой приватности и реальными действиями пользователей в Интернете. Основная цель статьи состоит в выявлении возможных причин существования парадокса приватности и изучении соответствующих объяснительных моделей. Кроме того, в ходе анализа публикаций описываются различные методологические подходы, способы оценки разрыва между представлениями пользователей о приватном и их действиями в сети. Утверждается необходимость отказа от рассмотрения приватности пользователей как единой и неразрывной. Обращается внимание на важность изучения разнообразных приватностей: будь то представления о приватном, проявляющиеся в ходе совершения онлайн-транзакций, представления о романтической приватности, деловой приватности и т. д. Делается вывод о необходимости изучения различных видов персональной информации, раскрываемых в различных культурных и технологических контекстах. Основная задача будущих исследований парадокса приватности заключается в конкретизации предмета исследования и сочетании различных методологических подходов.