В статье ставится цель – проследить историю использования понятия «постнациональное» в интеллектуальной культуре Германии во второй половине XX в. Важность такого исторического экскурса объясняется тем, что это понятие оказывается центральным в дискуссиях о глобализации на рубеже тысячелетий, в которых немецкие авторы заняли ведущие позиции. Такая ситуация связана с тем, что употребление понятия «постнациональное» в различных вариациях активно использовалось в специфических для ФРГ социально-политических и социокультурных контекстах до конца холодной войны. Опираясь на методологию исторической семантики и истории понятий, в статье предпринимается реконструкция ключевых для понимания развития этого понятия контекстов употребления. Контекстуальная реконструкция в этом случае оказывается необходимой, поскольку значение понятий напрямую зависит от контекста и несводимо к их внутреннему содержанию. Набор контекстуальных употреблений этого понятия ограничен ключевыми исследовательскими текстами, в которых оно оказывается интерпретируемым. Такая генеалогия призвана указать на интеллектуальную преемственность и ресематизацию этого понятия вплоть до его активного использования в широких международных академических дебатах о глобализации и космополитизме. Это поможет не только лучше понять круг значений, связанных с понятием «постнациональное», но и определить его специфическое место в интеллектуальной культуре Германии второй половины XX в.

В статье рассматривается один из базовых советских мифов – «нерушимая дружба советских народов». Описываются формы выражения данной идеологической конструкции. Исследуется образ «старшего брата», под которым понимался русский народ. Раскрываются основания нерушимости дружбы советских народов, которая трактовалась как одно из основных завоеваний советской власти. Эта идеологическая конструкция сложно сочеталась с реальностью советской эпохи. Культурные, конфессиональные и локально цивилизационные различия разных сегментов советского общества сохранялись и противостояли интегрирующему воздействию государства. Все народы СССР переживали модернизацию, но, вопреки упованиям политиков и идеологов, процессы сближения не обеспечивали слияния. Советская идеология не смогла обеспечить интеграцию, а под слоем государственной пропаганды разворачивались процессы дифференциации и национального становления. Кризис советского общества резко обозначил культурные и геополитические ориентации разных народов СССР. Эпоха перестройки, распад СССР и постсоветская реальность раскрыли фиктивный характер мифа о «нерушимой дружбе советских народов». Сегодня «нерушимая дружба» – материал для исследования сложной диалектики идеологических установок идеократического государства и объективных социокультурных процессов, развивающихся в этом обществе.

В статье представлены учебники для начального обучения, изданные на русском языке в 1920–1930-х гг. в русском зарубежье: Германии, Эстонии и Польше. Рассмотрены предлагаемые в них решения вопроса о нахождении педагогами эмиграции своего места в образовательном контексте стран рассеяния: от учебника как заповедного места для культуры, вывезенной с родины, до учебника, в той или иной степени налаживавшего диалог с окружающим русскоязычное меньшинство основным населением. Полученные результаты дополняют исторические реконструкции культуры российской эмиграции первой волны и одновременно могут быть учтены при исследованиях культурной трансмиссии в различных других эмигрантских и меньшинственных сообществах.

В статье рассматривается телесная (физическая) культура человека как феномен, производный от социального и культурного контекста бытия «человека телесного». Эта общая методологическая позиция раскрывается на материале конкретной эпохи – периоде становления советского общества. Проведенный анализ опирается на публикации 1920–1930-х гг., связанные с вопросами развития телесной (физической) культуры человека, на художественное творчество того времени, в котором запечатлен идеал «нового человека» – крепкого, здорового, жизнерадостного. Концептуально-идеологическое обоснование аксиологии человеческого тела, характерное для рассматриваемого времени, подкрепляется научно-методическими разработками для соответствующих телесных практик – образовательной, воспитательной, для развития досугового массового спорта. Ключевыми идеями, определившими достаточно высокую заинтересованность молодой советской власти в развитии телесной культуры, были укрепление инструментальных возможностей тела (для повышения производительности труда, боеспособности армии); использование ее потенциала для борьбы с вредными привычками (массовый спорт как вид здорового досуга), для включения женщины в активную жизнь, для интеграции людей в поликультурном пространстве. Развитие телесной культуры представлялось одной из форм вхождения человека в пространство культуры вообще (развитие «правильных» нравственных и эстетических качеств); утверждение массового, народного спорта рассматривалось как один из маркеров противоположения нового мира «старому» с его буржуазным спортом – ярким порождением капитализма. Исследование является еще одним шагом в развитии сравнительно-культурного анализа многообразия моделей телесной (физической) культуры как важной составной части культурно-антропологического, историко-культурного, собственно культурологического сегментов современной науки.

В статье представлены материалы, хранящиеся в архиве известного исследователя, реставратора и организатора керамического производства Алексея Васильевича Филиппова (1882–1957). В них рассказывается о несостоявшейся выставке художественной архитектурной керамики, которую планировали провести в Москве в 1935 г. в Государственном Историческом музее. документы из архива А.В. Филиппова и Отдела письменных источников ГИМ публикуются впервые. Они позволяют проследить судьбу уникального выставочного проекта и демонстрируют степень изученности архитектурной керамики в России 1930-х гг. Характеризуются подходы к экспонированию и состав коллекций архитектурной керамики крупнейших музеев страны.

Особо выделена роль А.В. Филиппова в создании нового музейного пространства, рассматривающего музей не только как машину для культурной и национальной идентификации, но и как инструмент и часть экспериментального технологического прогресса в керамической отрасли. Филиппов полагал, что экспозиции музеев должны играть в нем важную роль.

Статья посвящена поиску маркеров «советского» в детской иллюстрации. Исследуя частное книжное собрание детских иллюстрированных книг 1960–1980-х гг. и коллекции репринтов современных издательств, автор ищет причины востребованности советских изданий у современного потребителя. Дается визуальный анализ особенностей изображения советских детей в государственной многотиражной продукции. «Советское» рассматривается как обозначение идеологии конкретного авторитетного дискурса, в явном виде пронизывающей содержание и форму некоторой доли детских книг указанного периода, и как временная рамка создания целого корпуса высокохудожественных изданий на темы, далекие от революционной патетики и коммунистических идей. Опираясь на модель А. Юрчака, автор констатирует режимы «вненаходимости» и «для своих» как способы творческой самореализации художников-иллюстраторов советского периода. Двойственность и внутренняя противоречивость режима «вненаходимости» порождает, по мнению автора, феномен советской детской иллюстрации в восприятии современных поколений.

Культурологическое изучение социальных движений не может ограничиваться анализом их символических продуктов – идеологии, образов и иных культурных текстов. Перформативный поворот предполагает обращение к процессуальной стороне культурных явлений, в случае социальных движений имеющей выраженный телесный характер. «Видимость» социальных движений определяется присутствием тел участников в городском пространстве. Переживание телесного (со)присутствия множества людей, эмоциональная основа телесного поведения становятся важнейшим предметом социокультурного исследования. Репертуар телесных проявлений в уличных акциях варьируется от простого физического присутствия до действий карнавального типа с использованием многих знаковых средств. Стихийная активность направляется эмоциями, что выражается в телесном поведении участников, в частности – в жестах. «Естественные» эмоционально обусловленные жесты, однако, могут приобретать функцию знаков, проходя путь от иконического обозначения эмоций до символов разной степени абстрактности. Этот процесс можно проследить на примере образа воздетого кулака – одного из самых распространенных визуальных символов в социальных движениях. Таким образом, исследование жеста в контексте социальных движений нуждается в сочетании перформативного и семиотического подходов, которые продуктивно не противопоставлять, а использовать как дополнительные.

Французский философ и историк, работающий в проблемном поле визуальных исследований (Visual Studies), Ж. Диди-Юберман (р. 1953) принадлежит к числу наиболее известных современных теоретиков образа. В ряде своих работ, посвященных природе визуального образа и особенностям его восприятия, он обратился к наследию А. Варбурга (1866–1929), проблематизируя, в числе прочего, атлас «Мнемозина» как пространство формирования культурной памяти. В 2010–2014 гг. Ж. Диди-Юберман выступил куратором серии выставок, посвященных современным контекстам варбурговского атласа. В статье исследуется – на основе текстов и выставочных проектов – теория образа Ж. Диди-Юбермана сквозь призму идеи атласа как особого дискурсивного пространства, хранящего культурную память.

Статья посвящена теоретическим аспектам понятия интермедиальности и возможностям его применения в контексте изучения советской культуры. На основе уже разработанных подходов интермедиальность предполагается понимать как отсылку внутри одного медиума к медиальным характеристикам другого. Однако в контексте советских медиа такого определения недостаточно. На примере радиоголоса и его функционирования в художественных медиапродуктах автор показывает, что в советской культуре интермедиальные конфигурации тесно связаны с идеологическими и антропологическими конструктами. Медиальные особенности радио (бестелесный голос, абстрактный материальный посредник, коллективность слушания, структурирование внимания и другие) транслируют актуальный культурный порядок и могут быть обнаружены в других медиа, в частности в кино. Поэтому радиоголос можно рассматривать не только как аудиальный феномен, но и как определенный дискурсивный режим, проявляющийся через материальные носители голоса (технические и телесные), визуальные каноны слушания такого голоса, контексты слушания и текстовую репрезентацию голоса, «комментирующую» визуальные образцы. Автор предлагает использовать понятие режимов интермедиальности для анализа таких культурных форм.

В статье рассматриваются современные исследовательские стратегии социально-культурного анализа информационно-коммуникационных процессов и технологий в условиях медиатизированного общества. Внимание ученых привлекают место и роль глобальных медийных цифровых платформ в политическом, экономическом и социальном управлении. В особенности исследовательский интерес направлен на изучение форм и способов воздействия медиаплатформ на социальные коммуникации, публичную и частную сферы жизни общества. Поиски ученых тесно связаны с проблемами обновления концепций, понятийного аппарата и проблемных полей в социокультурных исследованиях. Это способствует введению в научный оборот ключевого понятия «платформенное общество», стимулирует формирование одноименных концепций и междисциплинарного направления platform studies в социокультурных исследованиях. В теоретической разработке новейших концепций «платформенного общества» можно выделить несколько проблемных узлов. В их числе: содержание понятия «платформенное общество», идея «платформенного» управления медиаконтентом и социальным общением, роль цифровых платформ в формировании «новой социальности».