В статье формулируются основные исследовательские вопросы, связанные с понятием контекста. Проблема контекста рассматривается в качестве актуального междисциплинарного поля исследований. В словарях и в разных науках (в том числе в научных дисциплинах) встречается множество определений контекста. В связи с этой проблемой в гуманитарных науках возникают различные методологические подходы, которые можно обозначить зонтичным термином «контекстные». На примере одного из таких подходов, социологической поэтике «круга Бахтина», обосновывается возможность создания междисциплинарной классификации контекстных подходов. В такую классификацию могут войти научные разработки разных лет и исследовательских полей, в числе которых: философская герменевтика, ряд подходов отечественной и зарубежной теории литературы (М.М. Бахтин, Ю.М. Лотман, Б.М. Эйхенбаум, Ф. Моретти, А. Компаньон и др.), интеллектуальная история, дискурс-анализ и др.

Статья посвящена анализу литературного романтизма как теоретического понятия. Цель исследования – уточнение понятия «романтизм» применительно к истории литературного процесса. Основные методы исследования включают понятийный анализ, текстологический анализ, сравнительно-историческое исследование. Автор анализирует семантический генезис термина «романтизм», различные трактовки понятия, сравнивает определения различных эпох и культур. Главные результаты исследования таковы. История термина «романтизм» показывает смену ряда дефиниций для одного и того же понятия в отношении одних и тех же литературных явлений. К концу XX в., осознав наличие существенных противоречий в содержании термина «романтизм», исследователи нередко приходят к отказу от него. Вместе с тем устойчивое употребление термина «романтизм» в истории литературного процесса свидетельствует о существующей в данном понятии предметно-понятийной составляющей, которая не теряет своей актуальности, однако нуждается в теоретическом уточнении. Вывод: необходимо пересмотреть подход к романтизму как теоретическому понятию, основываясь на изменении понятия личности в Европе в конце XVIII в. Именно вновь открытая свобода личности предопределяет переосмысление образа автора как творца и детерминирует художественные черты литературного романтизма.

В статье рассматривается отклик И.С. Тургенева на роман Дж. Элиот «Мельница на Флоссе» в контексте тургеневской романной эстетики. Предпринята попытка систематизации взглядов писателя на жанр романа: отдавая предпочтение социальному, диккенсовско-жорж-сандовскому типу романа, писатель не считал его однородным и выделял как бесспорные жанровые вершины (Г. Флобер, Л.Н. Толстой, Г. де Мопассан), так и бесспорные неудачи (О. де Бальзак, Э. Золя). В этой системе координат анализируется восприятие Тургеневым романной поэтики Дж. Элиот. Автор статьи приходит к выводу о том, что рассматриваемый роман наиболее близок Тургеневу структурно и идеологически. «Мельница на Флоссе» представляется наименее характерным романом писательницы, с трагической развязкой, предопределенной и любовной коллизией, и стихией, и с героиней, не похожей на свое окружение и обреченной в существующих обстоятельствах. Судьба Мэгги и структура ее образа созвучны тургеневскому поиску героя, однако впоследствии художественные искания обоих писателей разойдутся: Дж. Элиот интереснее более сложная образная структура, в которой присутствует эволюция героя, преодоление им (или ей) заданных воспитанием или средой рамок, способность к движению. В этом кроется принципиальное отличие ее поэтики от поэтики Тургенева.

Существующие современные исследования, как правило, посвящены отражению мотивов и образов произведений Ф.М. Достоевского в художественном творчестве В.Я. Брюсова. В предлагаемой работе особое внимание уделяется прямым высказываниям Брюсова на страницах критических работ, в письмах, дневниковых записях относительно личности и творчества писателя-классика, что позволяет заключить: Брюсов был не только внимательным читателем Достоевского, но и его исследователем. В отличие от других видных литературных деятелей рубежа XIX–XX вв. (И.Ф. Анненского, Д.С. Мережковского, А. Белого и др.) у Брюсова нет отдельной работы о Достоевском, однако Брюсов планировал подготовить специальную монографию – критическую работу, построенную на строго научных основаниях, которая, однако, не была осуществлена. В результате анализа автор статьи приходит к выводу, что в художественном сознании Брюсова Достоевскому принадлежит особое место. Для поэта искусство слова Достоевского – это искусство тайны, способное приоткрыть то, что происходит в самой глубине человеческой души. Кроме того, изучение особенностей творчества Достоевского стало особым фактором не только в выработке Брюсовым собственной поэтики, но и формировании его отношения к традициям поэтики писателей XIX в.

Статья посвящена переводу на персидский язык популярных стихотворений известного русского поэта Владимира Маяковского, их особенностям и общим тенденциям перевода футуристической поэзии. Работа выполнена в технике компаративного исследования, где одна из наиболее острых проблем формулируется как степень переводимости/ непереводимости текста. Задача состоит в том, чтобы найти к ее решению адекватные подходы и рассмотреть проблему семантической эквивалентности.

В статье рассмотрена категория визуальности на примере романа в стихах В. Иванова «Младенчество». Визуальность организуется элементами художественной реальности, которые являются структурообразующими принципами архитектоники и принадлежат глубинному уровню произведения. Визуальность в романе рассматривается в контексте интермедиального анализа, предполагающего изучение взаимодействия вербального и визуального. В статье говорится о роли визуальности в конструировании художественно-смыслового поля произведения. В процессе исследования выявлены уровни репрезентации визуальности и про- анализированы параметры их воплощения в романе в стихах В. Иванова «Младенчество».

В работе проведен анализ мотивов обращения Марка Алданова к наследию протопопа Аввакума. Наиболее эмоциональное отношение к Аввакуму Алданов проявляет в публицистике. В сборнике «Армагеддон» Алданов создает образ Аввакума, чтобы с его помощью показать причины неприятия большевиков. В личностях Аввакума и Ленина Алданов обнаруживает общие черты: соединение гениальности и варварства. По мнению Алданова, Аввакум стал примером для фанатичного бунтаря Ленина, расколовшего российское общество. Алданов не показывает Аввакума как самостоятельного персонажа повествования, его образ создается из цитат, аллюзий, комментариев поступков. Детали и мотивы «аввакумовской» темы из публицистических статей переходят в очерки, в художественную прозу, в книгу философских диалогов «Ульмская ночь». Образ Аввакума в прозе Алданова раскрывается по-разному. В публицистике 1918–1920-х гг. экспрессивно и сатирически представляется «гениальный варвар», своеобразный прототип бескомпромиссных революционеров и большевиков, которых ненавидит Алданов. В 1930–1950-е гг. аввакумовские мотивы Алданов использует в произведениях другого пафоса, но способы портретирования персонажей, приемы выстраивания диалогов обнаруживают сходство с теми, что использовались еще в книгах «Армагеддон» и «Огонь и дым».

В статье анализируются два произведения А. Городниц- кого – стихотворение «Остров Израиль» (1993) и песня «Дорога в Израиль» (2007), с точки зрения пространственной и временной организации, а также визуальной образности, при помощи которой изображается худо- жественный мир произведений. Таким образом, основная цель статьи – проанализировать визуальные особенности хронотопа Израиля в двух обозначенных произведениях. Для этого, во-первых, подробно анализируется пространство, время и визуальная образность в стихотворении и в песне по отдельности. Затем наблюдения и выводы систематизируются и сопоставляются с аудиально-визуальной репрезентацией этих произведений в фильме А. Городницкого и Н. Касперович «Атланты держат небо» (14-я серия). В итоге делаются выводы об особенностях визуальной организации хронотопа Израиля в указанных стихотворениях А. Городницкого, основываясь на концепции хронотопа М.М. Бахтина. Визуальным хронотоп делает в первую очередь пространство, через которое оказывается зримым и время, а следовательно – хронотоп в целом. Другие особенности хронотопа связаны с циклической организацией времени, сочетания прошлого и будущего, а также реального и воображаемого мира лирического субъекта.

В статье исследуется восприятие лирическим субъектом поздних произведений Егора Летова мира, в котором не будет его самого и подобных ему людей. Данная тема соприкасается с темой смерти, отчетливо проявляющей себя во всем творчестве рок-поэта. Выявлено, что свое отсутствие в мире лирический субъект Летова фиксирует, обращаясь к образам природы, остающимся неизменными, к элементам повседневной жизни людей, сохраняющимся без него, к пространству современного поэту художественного творчества. Параллельно представлена саморефлексия лирического субъекта Летова как народного рок-поэта, ценящего живую жизнь и не стремящегося к материальному благополучию. Лирический субъект Летова, размышляя о жизни, которая будет продолжаться после ухода его поколения, осознает, что мир перевернется с ног на голову и станет для него чуждым, неудобным, неприемлемым. Мир ушедшего из жизни человека отделится от большого мира и начнет центростремительное движение, при этом обратный процесс возвращения уже не будет возможен. Важным становится мотив искажения памяти о реальном человеке, что неизбежно произойдет после его ухода из «общего» мира. Сам человек никаким образом не сможет повлиять на свою посмертную судьбу. Однако незадолго до смерти Летов приходит к достаточно оптимистическому выводу о том, что ему все же удалось передать живым неискаженный здоровый элемент своего мировосприятия.

Автор статьи предлагает ввести в активный научный обо- рот теоретико-литературную категорию силы, действие которой обнаруживается им на материале лирики Алексея Парщикова (1954–2009). Исследование опирается на труды Л. Выготского, А. Лосева и других ученых об энергии в художественном произведении. Автор статьи считает силу особой теоретико-литературной категорией, соотносящейся с энергией как частное и общее. Сила в лирическом произведении – теоретико-литературная категория, определяющая соотношение предметов и явлений и направляющая их в метафизический континуум, близкий к непостижимому отсутствию. Как категория сила пронизывает все уровни произведения – субъектно-объектный, хронотопический, композиционный, лексический, интонационно-синтаксический и другие. Будучи векторной величиной, она направляет лирический сюжет, развивает мотивное поле вперед и ввысь, создавая болезненную для субъекта/объекта метаморфозу, приводящую к тишине как блаженному времени-пространству. Форма (напряженный или разреженный ритм, изменение лирического сюжета) и содержание (изображение земного бытия), развиваясь в противоположных направлениях, нейтрализуют друг друга. Наличие словесного мотива «силы» является доминантой, а не константой «произведения о силе», слово «сила» может быть заменено контекстуальными синонимами («поток», «бездна» и др.) или отсутствовать («Ёж», «Угольная элегия»).

В статье рассматривается роль дискуссии «От чего не свободен свободный стих», опубликованной в журнале «Вопросы литера- туры» в 1972 г., в формировании дискурса о свободном стихе на этапе становления и развития поэтических традиций русскоязычного верлибра. Особое внимание уделяется исследованию позиций поэтов-практиков свободного стиха, чтобы понять, как сами поэты определяли границы верлибра.